За несколько месяцев до моего рождения мой папа повстречал незнакомца, который был новеньким в нашем маленьком городке Теннесси. С самого начала папа был прельщён очаровательным новичком и вскоре пригласил его жить вместе с нашей семьей.

Незнакомец был быстро принят и был даже рядом, чтобы поприветствовать меня в этом мире, несколько месяцев спустя.

Пока я рос, я никогда не спрашивал об его месте в нашем доме.

В моем детском сознании каждый член семьи имел свою нишу. Мой брат, Юсуф, старше меня на пять лет, был моим примером.

Самия, моя сестренка, давала мне возможность играть роль «старшего брата» и совершенствовать в себе искусство подшучивания.

Мои родители были совместными наставниками, — мама учила меня любить Аллаха, и папа учил меня, как повиноваться Ему.

А незнакомец, ставший другом семьи, был нашим рассказчиком. Он мог слагать самые удивительные басни. Приключения, тайны и комедии были его каждодневными беседами. Он мог часами продержать всю нашу семью зачарованной каждый вечер. Если я хотел узнать о политике, истории или науке, он уже знал об этом.

Он знал о прошлом и, казалось, понимал настоящее. Картинки, которые он рисовал, были такими натуральными, что я часто смеялся или плакал во время просмотра. Он был как будто другом для всей семьи. Он взял папу, Юсуфа и меня на нашу первую важнейшую игру в бейсбольной лиге. Он всегда подталкивал нас смотреть фильмы и даже организовал встречи, чтобы познакомить нас с несколькими знаменитостями.

Друг семьи был несмолкающим говоруном. Папа, казалось, не возражал, но мама иногда тихо вставала, пока остальные были увлечены одной из его историй о дальних странах, и уходила в другую комнату, читать Коран.

Мне интересно сейчас, молилась ли она когда-нибудь, чтобы незнакомец покинул нас. Видите ли, мой папа управлял в нашем доме с помощью определенных моральных устоев. Но этот незнакомец никогда не чувствовал себя обязанным почитать их.

Непристойности, к примеру, были запрещены в нашем доме — нам, нашим знакомым и взрослым. Наш давний посиделец, однако, время от времени, употреблял нецензурные слова, которые обжигали мой слух и приводили в смущение моего папу.

Насколько мне известно, незнакомец никогда не ощущал себя скованным.

Мой отец был ярым противником спиртного, который не допускал алкоголя в нашей семье даже для приготовления блюд.

Но друг семьи полагал, что мы нуждаемся в самоосвобождении, и просвещал нам другие жизненные пути. Он часто предлагал нам пиво и другие алкогольные напитки. Сигареты он преподносил как аппетитные, сигары — мужественные, а трубки — изысканные.

Он вольно болтал о с€к$е (возможно даже слишком вольно). Его комментарии были порой вульгарными, порой неприличными, и в общем, смущающими.

Теперь я знаю, что мои ранние представления о связях между мужчиной и женщиной были под влиянием этого друга семьи.

Вы спросите, как его зовут? — Мы звали его телевизором.