Тот, кто изучал жизнь сподвижников,
да будет доволен ими Аллах, мог убедиться в том, что они были в высшей степени
трудолюбивыми и богобоязненными людьми. Мы же делаем упущения, а иногда даже
проявляем небрежность, и при этом чувствуем себя в безопасности.
Послушайте, что говорит [Абу Бакр]
ас-Сиддик, да будет доволен им Аллах: «Я бы хотел быть волоском на боку у
верующего раба». Об этом сообщил Ахмад.
Он же передал, что Абу Бакр
брал себя за язык и говорил: «Вот что привело меня к погибели». Он часто плакал
и говорил: «Плачьте, а если не можете плакать, то делайте вид, что плачете».
Во время намаза он стоял
словно дерево от страха перед Могучим и Великим Аллахом. Однажды ему принесли
птицу, и он перевернул ее, а потом сказал: «Любая добыча поймана и любое дерево
срублено только из-за того, что они недостаточно прославляли [Аллаха]». Когда
же он был при смерти, он сказал ‘Аише: «Дочь моя, я получил из имущества
мусульман эту абу, этот тазик и этого невольника». Поспеши передать их Ибн
аль-Хаттабу. Он сказал: «Клянусь Аллахом, мне хотелось бы быть деревом, которое
срубили и выкорчевали».
Катада рассказывал, что ему
передали, что Абу Бакр сказал: «Лучше бы я был зеленью, которую поедают
животные».
Посмотрите на ‘Умара, который
читал суру «Ат-Тур», а когда дошел до аята «Наказание твоего Господа непременно
наступит» (Ат-Тур, 7), начал рыдать так сильно, что заболел, и люди приходили
навещать его.
Перед смертью он сказал своей
дочери: «Горе тебе! Позволь мне прикоснуться щекой к земле, — быть может, Он
смилуется надо мной». Потом он добавил: «Нет, горе моей матери, если Он не
простит меня». Он повторил это трижды и испустил дух.
Иногда, когда он читал Коран по
ночам, какой-нибудь из аятов наводил на него такой страх, что он в течение нескольких
дней не выходил из дома, и люди приходили навещать его, полагая, что он
заболел. От плача на его лице образовались две темные полоски.
Ибн ‘Аббас сказал ему: «Твоими
руками Аллах построил города и освободил страны». Он же ответил: «Мне хотелось
бы спастись без награды и без наказания».
Посмотрите на ‘Усмана бин
‘Аффана, который, стоя над чьей-нибудь могилой, начинал плакать так, что от
слез намокала его борода. Он говорил: «Если я окажусь между Раем и Адом, не
зная, куда меня велят поместить, мне хотелось бы превратиться в золу, прежде
чем я узнаю о том, куда попаду».
Посмотрите, как рыдал и
трепетал от страха ‘Али бин Абу Талиб. Он испытывал сильный страх перед двумя
вещами: перед большими надеждами и потаканием страстям. Он говорил: «Большие
надежды заставляют забыть о последней жизни, а потакание страстям отдаляет от
истины. Слушайте же!
Поистине, ближняя жизнь
заканчивается, а последняя жизнь приближается, и у каждой из них есть свои
сыны. Будьте же сынами последней жизни и не становитесь сынами жизни ближней,
потому что сегодня есть деяния, но нет воздаяния, а завтра будет воздаяние, но
не будет деяний».
Послушайте, что говорил Абу
ад-Дарда, да будет доволен им Аллах: «Больше всего я боюсь того, что в день
воскресения мне скажут: "Абу ад-Дарда, у тебя были знания, как же ты
распорядился ими?”» Он также говорил: «Если бы вы знали, что произойдет с вами
после смерти, то вы не стали бы есть и пить, несмотря на сильное желание, и вы
не укрывались бы от зноя в ваших домах, а вышли бы на открытую возвышенность,
ударяя себя в грудь и оплакивая самих себя. Поистине, мне хотелось бы быть
деревом, которое срубили и выкорчевали, а потом съели».
‘АбдуЛлах бин ‘Аббас столько
плакал, что его глаза были запавшими словно обветшалый шнурок.
Абу Зарр говорил: «Лучше бы
я был деревом, которое срубили и выкорчевали, и мне хотелось бы никогда не
появляться на свет». Однажды ему предложили дать пожертвование, и он ответил:
«У нас нет коз, чтобы их подоить, и нет ослов, чтобы возить на них грузы, и нет
вольноотпущенников, чтобы они прислуживали нам, и у нас нет лишней абы.
Поистине, я боюсь расчета за них».
|